Квартира №81 – обычная двушка в типовой многоэтажке, на окраине провинциального города. Хороша же она тем, что в ней, живём мы: я, мой муж, два наших сына и чёрная кошка – с виду обычная, но на деле совершенно особенная семья. В квартире №81 делятся секретами, совершают открытия, пекут блины, полуночничают, творят, взрослеют, мудреют, делают ошибки, любят, шутят и всегда рады гостям. Этот блог – мой, наш дом. С шумными праздниками и маленькими секретиками, наблюдениями и воспоминаниями, смехом и волнениями, вкусными ужинами и хмурыми утрами, такой, как у всех, и в то же время свой собственный…

Вряд ли в моей квартирке обитает вселенская мудрость или полезные ответы на все вопросы, но зато сюда всегда можно заглянуть на чашку чая, диафильмы и гитарную музыку, поделиться сокровенным, улыбнуться забавной истории из школьной жизни, вспомнить себя в детстве, помечтать, поболтать, почитать. Наша дверь никогда не заперта, заходите в гости))

воскресенье, 31 августа 2014 г.

С Новым Годом!


  Не спала всю ночь – сходила на перекличку к ребёнку в школу…  Опять с головой окунулась в школьную суету: гулкие коридоры, запах пыли и мела, расписания, учительские взгляды поверх очков… И откуда-то взялись волнение и тревога, как перед собственным экзаменом. И в школу-то не мне, и класс-то у нас не первый, а вот, не спится…
  Для меня новый год наступает именно 1 сентября, а не в январе. Вот он рубеж меду двумя жизнями – беззаботным летом и суматошной осенью, между сарафанами и шапками, между вторым классом и третьим, между ровным, тугим зелёным зноем и зыбким буйством красок хрустальной прохлады.
  Я обожаю хвост лета и первые шаги осени. Обожаю туманные утра, расплавленные к полудню ещё жарким солнцем. И лёгкость в воздухе, раскиданную крыльями птиц, рябыми облаками кружащими над городом. И деревья цвета огня, мёда, брусничного варенья, вина, шоколада. И ветер, рвущий волосы и скидывающий солнечные зайчики листочков-следочков под ноги. Ветер, несущий запах перемен, скорых встреч, новых знакомств, другой жизни, в которой ты всё успеешь и всё получится…
  Когда моё детское лето, целиком и полностью проведённое в деревне, подходило к финалу, меня охватывал зуд перемен. Каждое утро с первых дней августа я босиком выскакивала из дома и бежала за поворот, туда, где росли три огромных тополя. Они, вздыбленные всеми своими зелёными ветвями до небес, первые присылали нам письма осени – лето ещё шпарило зноем, а на дороге в тополиной тени уже шептались самые нетерпеливые опавшие леопардовые листки… С каждым днём этих вестников скорой осени становилось всё больше, они перебегали с одной пыльной обочины на другую, складывались в узоры, закручивались в воронки, хрустели под ногами  и несли на себе особый пряный запах августа, тёмных ночей, первых заморозков и грядущего отъезда. Это был мой личный хронометр, тополиные часы, каждый упавший листок которых был равен мгновению, приближающему меня к новой жизни...
  В последних числах августа нас с сестрой увозили из деревни на целый год – не просто в город, а в другой город... Мы впервые за три месяца принимали душ (а не мылись в бане), видели телевизор, слышали музыку, причёсывали волосы, обувались, надевали нормальную нарядную одежду и становились похожи на девочек. Впереди нас ждала школа, где были совсем другие, городские, подружки, другие игры, интересы, режим, развлечения, ценности… Ничего удивительного, что сентябрь для меня становился рубежом, который делил мою жизнь на две части.
  И каждый год я хотела в школу. Как бы не надоедало учиться к маю, в конце каждого лета я скучала по школьной суете, гулким коридорам, запаху пыли и мела, расписанию, учительским взглядам поверх очков… Мне нравилось тащить домой стопку учебников и оборачивать их в бумагу. Нравилось выбирать тетради и спускать тьму денег в канцелярском магазине. Нравилось встречаться с одноклассниками – вроде знакомыми, но какими-то чужими после лета. И нравилось то, что каждый год, как в калейдоскопе, расстановка сил и симпатий в классе менялась – сначала едва уловимо глазу, а чуть спустя – складывались в новый узор: компании перетекали одна в другую, девичьи стайки меняли состав, образовывались новые парочки, появлялись новые лидеры… И учиться мне тоже нравилось. Несмотря на не всегда хорошие оценки, не всегда любимых учителей, не всегда понятный материал, мне было интересно ходить в школу. Там каждый день было что-то новое: новый предмет, новая контрольная, новые записки, новые огорчения и новые удачи. В стенах школы жизнь была такой полной! 
  Когда мой сын пошёл в первый класс, я поняла, что в сознательном возрасте получать удовольствие от школы гораздо сложнее. Утомляют ранние подъёмы, вечное подчинение собственных интересов расписанию уроков и секций, выматывают домашние задания, прописи, заполнения дневников, школьные праздники, сдачи денег. Вместо «полной жизни» школа превращается в рутину. И в этом году в конце августа вместо привычного зуда перемен я впервые ощутила себя пловцом перед очень длинной дистанцией – вот сейчас занырнёшь и греби, греби до изнеможения, пока не вынырнешь на финише… Не свернуть, не встать на ноги, чтобы отдышаться.
Но чем ближе подходил сентябрь, чем свежее становился воздух и крупнее роса по утрам, тем легче становились мысли о школе. Ветер перемен знает своё дело! И вот после переклички накануне нового учебного года, вернувшись домой, я увидела, что мой сын считает на календаре дни, оставшиеся до первого сентября и торопит время… Что он так же, как я в своё время, устал отдыхать, так же чувствует ту жажду новизны и так же ждёт другой жизни… И дарит мне вновь радость этого предвкушения.

пятница, 29 августа 2014 г.

Я не умею воспитывать детей...


  Признаюсь, я не знаю, как воспитывать детей. Когда меня, дважды маму с почти 10-летним стажем, спрашивает об этом какая-нибудь новоявленная родительница, я впадаю в панику… У меня нет ответов на вопросы: что делать, если ребёнок упрямый, как быть, если он боится купаться, какими развивающими методиками ты пользуешься, как вырастить из мальчика настоящего мужчину и прочее и прочее. Более того, я не верю тем людям, которые утверждают, что точно знают ответы на подобные вопросы, и откровенно боюсь тех, кто смело раздаёт советы «как надо».
  В период своей первой беременности, я (как и большинство современных попавших в моё положение девушек) яро глотала всю психологическую и педагогическую литературу, которая попадалась мне под руку. Мне казалось, что я-то уж точно буду подкованной в вопросах воспитания мамой. Но когда мой ребёнок появился на свет, оказалось, что мне не удаётся приложить всю наработанною мною теорию к практике. Сын жил своей жизнью и просто вовлёк меня на свою орбиту. Единственное, что мне было нужно на самом деле – это умение его слушать и понимать. И больше всего я сейчас жалею о том, что на первом ребёнке я ещё пыталась экспериментировать и поступать «как надо».
  - Он у тебя так и будет мычать и тыкать пальцем, вместо того, чтобы заговорить! А зачем ему разговаривать, если мама его и так прекрасно понимает! - стращает меня моя мама, в унисон с неврологом, которая на днях во время консультации младшего ребёнка мне внушала: «Делайте вид, что вы его не понимаете».
  Я смотрю на своего младшего двухлетнего сына и думаю, как же это возможно, чтобы мама его не понимала?! И зачем тогда такая мама? Да я из шкуры лезть буду, чтобы он от рождения и на всю жизнь знал, что мама поймёт всё и всегда. Мычишь ли ты, молчишь ли ты, тычешь пальцем или вообще спишь, закутавшись в одеяло. Что может быть главнее? И мне кажется, знание, что мама тебя понимает, никак не помешает ему заговорить.
  Или вот он показывает мне, что он боится совы из книжки, тёмного коридора, громкой дрели соседей. Прижимает свои ладошки к груди, к солнечному сплетению, туда где замирает даже у взрослых, когда страшно… Как не понять? Все очевидно:
  – «Мама, у меня вот здесь родился страх, как мне быть»?
  И его спрашиваю:
  – Тебе страшно?
  - Зачем ты говоришь ему, что ему страшно? – перебивает меня моя  мама. – Ты его этим к страху подталкиваешь. Надо говорить, что наоборот, нет ничего страшного!
  Но вот сосед засверлил с новой яростью, и мои родные маленькие ручки опять пытаются удержать в груди народившийся страх.
  «Ну, не бойся, - слушалась я старших советов 9 лет назад с первым сыном. – Ничего страшного, видишь, никто не боится». И мой ребёнок, не знал, куда деть свой такой неправильный страх, и не знал, что же с ним самим не так, если никто не боится, а ему ужас как страшно.
  Поэтому младшего сына я спрашиваю:
  - Тебе страшно?
  - «Да», - кивает головой мой сын и опускает ладошки, потому что его поняли, и ему уже не так страшно бояться вместе с мамой.
  Да, мой старший сын, увы, периодически хлебал из этого котла врачебно-традиционно-родительской мудрости, и сейчас, в кабинетах неврологов и логопедов,  мы, мне кажется, пожинаем плоды именно этих моментов.
  Тогда мне было непросто отстаивать своё мнение. Мне, выросшей в семье традиционного медика-папы, поклонника Спока и армейской дисциплины, и мамы, лишённой лишних сантиментов.  Меня в младенчестве, со слов родителей,  кормили по часам, и, даже если я надсаживалась от крика, папа с часами в руках ждал, чтобы заветный час наступил до секунды. «Надо пресекать истерики на корню» - так назывался этот воспитательный манёвр. Меня в детстве могли в наказание запереть в тёмной кладовке, где я умирала от страха, тоски, беспомощности и унижения. А папа мог щёлкнуть мне по лбу ложкой, если она была плохо вытерта и на ней остались разводы… Хочу заметить, что мои прекрасные родители вовсе не были извергами и очень нас с сестрой любили. Просто в их представлении, как и в представлении многих родителей той поры, воспитание предполагало ограничения, наказания, режим и прочие «не умеешь – научим, не хочешь – заставим». Конечно, во благо.
  Но однажды моя мама, выступая за более жесткие методы воспитания, чем пыталась внедрить я, рассказала для вдохновения историю про рядовое буднее утро моего детства. Как-то раз, нацепив на меня садиковский базовый гардероб, родители в спешке завтракали бутербродами, потому что тоже убегали на работу. Я стояла, обняв ножку кухонного стола, и, тихо плача, просила: «Дайте мне кусочек колбаски. Ма-а-ленький». Кусочка мне не дали, разумеется, даже понюхать, потому что ребёнок в садик должен был прийти голодным и съесть всю положенную ему государством кашу…
  Но история не возымела на меня должного действия. Мне стало так жалко ту несчастную маленькую девочку, которая так и не получила свой кусок колбасы, что моё сознание перевернулось.  Я поняла, что никогда не смогла поступить бы так же. Что я подавилась бы своей колбасой, если бы мой сын полил её слезами. И что я не хочу воспитывать своих детей так, чтобы меня похвалила воспитательница в садике: «Ой, ваш Ванечка так прекрасно позавтракал сегодня!»
  С тех пор все традиционные «как надо» существуют совершенно автономно от нашей системы воспитания. Иногда какие-то «надо» действительно пригождаются в нашей жизни. Я не побегу жалеть сучащего ногами и валяющегося на полу в истерике ребёнка и я не разрешу ему есть шоколад перед обедом и, возможно, и других ситуациях я поведу себя предсказуемо и «как надо». Но исключительно потому что, что так подсказывает лично мой опыт и материнский инстинкт. И все наши семейные  правила добыты отпытно-интуитивным путём и прилажены индивидуально под каждого ребёнка и под каждого родителя.
  Сейчас у меня уже есть силы противостоять какому-то довлеющему надо мной мнению. Потому что я верю исключительно в кровную, родовую, мистическую зависимость и связь между мамой и детьми. И что только мама всегда знает, «как надо», просто на том простом основании, что она мама. И что главный секрет воспитания – смотреть на детей, слышать, понимать и чувствовать их. И никакие стопки психологических книжек и никакие методики этому не научат. И когда меня вдруг кто-то спрашивает: «А как надо, как правильно»? - я всегда отмалчиваюсь. Потому что «правильно» так, как надо маме и её ребёнку, чтобы им вместе было хорошо, и чтобы никто не плакал над колбасой…



понедельник, 4 августа 2014 г.

Не бери мои игрушки...


  Мы уехали в деревню… И сразу же оказались в самом эпицентре страстной драмы. Потому что наши соседи с одной стороны и наши соседи с другой стороны враждуют похлеще, чем Монтекки  с Капулетти.
  - Не ходите к ним, они вас заразят! У них грибки, и бородавки, и вообще их все в деревне боятся! – страстно шепчет мне в ухо интеллигентного вида соседка справа, отловив меня на моём же огороде – благо участки-то рядом.
  - Вот она дурная-то! Ни ягодкой никогда не угостила, ни сухарём! На близких своих орёт, и на чужих орёт, не ходите около её дома, она вас прогонит, и вообще, с ней в деревне никто не дружит! – не менее страстно выговаривает мне весьма милая соседка слева, настигнув  меня в моём же доме.
  Соседи, очень даже приятные порознь люди,  уже много лет не общаются, не заходят друг к другу даже в случае острой необходимости, и не здороваются, оказавшись нос к носу на пустынной деревенской улице. Да и вообще стараются лишний раз не столкнуться.
  Узнать, в чём причина такой острой и обоюдной нелюбви, мне не удалось. Вероятно,  сами участники этого сложного враждебного многоугольника за давностью лет и сами не могут с точностью сказать, где же та кошка, которая перебежала им дорогу…
  Мне самой никогда не доводилось воевать с соседями, поэтому мы старательно держим вежливый нейтралитет с обеими семьями.  Хотя порой это весьма непросто.
  Дело в том, что в обеих семьях растёт по мальчишке возраста начальной школы, на которых правила полного соседского игнора тоже распространяются. И появлением Ромы – тоже их ровесника - ситуация заметно накалилась. Потому что деревенским мальчикам -  Кириллу и Алёше - нельзя играть друг с другом. А Роме можно со всеми, с кем он  хочет. А хочет он с обоими. Да и Кирилл с Алёшей тоже хотят дружить с Ромой. Но без оглядки друг на друга не могут себе этого позволить.
  Поэтому уже утром вокруг нашего дома начинается церемония смены караула – пока Алёшка рассекает на велосипеде и контролирует, не проснулся ли наш дом, Кирилл сидит в засаде на своём огороде. Стоит Алёшке пропасть из поля зрения хоть на мгновение – уехать на велосипеде подальше или заскочить к себе домой напиться – под окнами появляется Кирилл, и так же методично прогуливается в радиусе метра от нашего крыльца. Мальчики тоже только что встали, бродят сонные, не умытые и без завтрака. Но бдят свой пост до победного, потому что тот, кто первый Рому увидит, тот его первый и ангажирует.
  - Ром, пойдёшь сегодня со мной на рыбалку? - радостно кричит Кирилл, только лишь я сдёрнула плотные шторы  с окошек, просигнализировав, что мы тоже проснулись.
  Рома, конечно же «за» рыбалку двумя руками. Алёша же, проворонив счастливый момент, скрипя зубами, удаляется к себе домой, и ждёт следующего удобного момента. А он может не наступить до следующего дня – мальчишки, увлёкшись, будут перетекать из одного увлекательного занятия в другое, а бедолаге Алёше даже нельзя будет подойти к ним.
  - Ром, а Ром, поехали на великах вокруг деревни? – следующее утро удачное для Алёшки. И теперь очередь Кирилла сидеть за забором в одиночестве.
  Осмелев, мальчишки стали одновременно брать наш дом штурмом. Стоило мне открыть с утра окна и двери, как на пороге кухни, как воробышек, устраивался Алёшка.
  - Можно?  - вежливым шёпотом спрашивал он, приоткрывая тяжёлую дверь, и тихонечко занимал свой наблюдательный пункт. Главное – Рома под контролем. 
  А в окне комнаты без всякого спроса бодро появлялась голова Кирилла в панаме грибком – он подтягивается, кладёт локти на подоконник с наружной стороны и упирается ногами в выступающее бревно. Наверное, ему не очень удобно, на зато его взору открыт весь наш дом с Ромой во главе.
  Мальчишкам друг друга не видно благодаря планировке, но слышно все, что говорится в избе, и каждый из них может  вдоволь пообщаться с Ромой и уговорить гулять. И мне пришлось привыкнуть, что мы завтракаем, собираем кровати, умываемся, переодеваемся под пристальным взглядом двух пар глаз. Просто как герои реалити-шоу!
  Ромка, чистая душа, первое время даже не понимал, причиной какого раздора он становится, а когда понял – расстроился ужас как! Ещё бы – каждый день чувствовать, что один из твоих приятелей становиться твоим врагом только потому, что ты ушёл с другим своим приятелем…
  - Мам, ну чего, они не могут что ли вместе играть?!- недоумевал сын, устав от ежедневного выбора с кем проводить день, тем более, что с каждым из мальчишек ему интересно по-своему.
  - Не знаю, - ответила я, но в интересах сына решила всё же начать курс на сближение противоборствующих сторон.
  Но все мои уговоры вроде «Ребята, давайте жить дружно», вскоре разбились о лёд  многолетней неприязни, вскормленной взрослыми. Мальчики изначально были уверены в  том, что «он – плохой!» и категорически отказывались общаться все вместе. Особенно, когда из окошек периодически выглядывают взрослые и контролируют – не подружился ли, не дай Бог, их ненаглядный внучок с внучком вражеским…
  И вот, в день, когда взрослые были нейтрализованы поездкой в магазин, я решилась. 12 записок по всей деревне. Отличный план! Увлекательная игра с общей целью должна хоть немного сплотить мальчишек… Все бумажки попрятаны, клад в надёжном месте и я, созвав всех троих, торжественно вручаю им первую записку. Записка мгновенно в руках у Кирилла, а в глазах у Алёши - слёзы.
  - Постой, зачем ты отнял, я же не тебе дала! – возмутилась я. – Так, записки друг у друга не отнимаем, кто нашёл, тот и читает, - попыталась я скорректировать правила, прогоняя плохое предчувствие.
  Но  мальчики, недослушав, погрузившись на велосипеды, быстро умчались на поиски следующих записок.
  Через некоторое время на горизонте появился рыдающий в голос Алёшка.
  - Они нашли уже 8 записок! А я нашёл только одну, а он, он! у меня её опять отнял!!! И толкнул меня! Я не буду играть больше с ними! Я пошёл домой!!! – Алёша перешёл на крепкий вой.
  - Ну, слушай, не плач, давай я тебе подскажу, где записка, которую они сейчас будут искать, и ты найдёшь её первый, и прочитать успеешь, - попыталась я спасти свой план по объединению мальчиков.
  Слёзы у Алёшки мгновенно просохли, и он, обдуваемый ветром, устремился на поиски злополучной записки, спеша опередить конкурентов.
  Но моя наводка крепко оскорбила Кирилла. Теперь он обиделся, обнаружив на месте 10 записки торжествующего Алёшу. Пока он демонстрировал всем своё «фи», Рома с Алёшей нашли клад, чем окончательно огорчили Кирилла, и теперь он сидел в кустах и рыдал, несмотря на то, что конфеты мальчишки поделили честно на троих.
  О, Господи, - подумала я, лучше бы я вообще не вмешивалась со своими миротворческими миссиями...
  Вечером я опять имела счастье услышать по очереди от каждой из соседок: «Я же говорила, не надо с ними дружить, они плохие, плохие, плохие!!!»
  Но тем не менее, как бы я не переживала свою неудачу, мальчики, все трое, все вместе, были замечены мною за поеданием тех самых призовых конфет. А после – за какой-то незамысловатой игрой на пляже.
  - Алёша, а тебя не заругают, ну, что ты тут, со всеми нами - аккуратненько поинтересовалась я, боясь стать опять причиной междоусобицы.
  - Нет, - откликнулся Алёшка, - я же с Ромой играю.
  Так началась эта странная дружба: Кирилл и Алёша играли вместе до тех пор, пока с ними играл Рома. Как только Рома уходил, мальчики мгновенно переставали разговаривать и разбегались по своим углам. Но всё же лёд  подтаял. И, похоже, взрослые тоже устали натравливать мальчиков друг на друга, махнув рукой на их общение. И вот мальчишки все вместе уже играют на запрещённых частных территориях – то у Алёши, то у Кирилла, куда раньше им был ход заказан.
  А потом Ромка уехал в лагерь, а мы вернулись в деревню, и ещё не доехав до дома, я увидела чудесную картину: Алёша и Кирилл вместе, без Ромы, увлечённо строят огромный замок из песка, и даже не дерутся и не кричат, а вполне прилично разговаривают друг с другом. И никто из взрослых их не тянет за шивороты по своим избушкам.
И когда мы созвонились с Ромой, я наконец-то смело и с полным правом смогла сказать:

- Ромка, наша деревенская война закончилась, возвращайся, тебя ждут твои друзья - вместе!