Своей жизни без чая я не представляю. Для меня это и ритуал
- посидеть с парящей чашкой без спешки и суеты, и повод испечь какое-нибудь
печенье и назвать гостей, и возможность передохнуть в середине дня, и способ
взбодриться хмурым утром, и просто вкус и запах – тот самый вкус крепкого,
горяченного, горчащего чёрного чая.
Вероятно, эта моя любовь передалась мне по наследству. Мой
папа – страстный чаеман. Такого чая, какой пьёт мой папа, я нигде и ни у кого
больше не видела. Он насыпает прямо в чашку, едва ли не до половины, заварки,
заливает все это кипятком, накрывает и оставляет не меньше, чем на пять минут.
В итоге в чашке оказывается гуща из чайных листьев, едва пропитанная чернущим и
горькущим настоем. Вот этот-то чефир без всякого сахара и потребляет мой папа.
Чай, розлитый по чашкам из заварника, и в десять раз разбавленный кипятком, а
не дай Бог ещё и холодной водичкой, папа вообще за напиток не считает. Поэтому
на семейных сборищах все пьют чай, как выше было описано, а папа – цедит свой
настой «вырви глаз» из отдельной чашки.
Во времена моего детства такого изобилия чая и такой его
доступности не было. Был один чай – со слоном. Пачечка – брикет чуть больше
спичного коробка. Папе на один зуб. Чтобы не повергнуть семью в финансовый
кризис из-за оптовых закупок чая на всех, мы пили чай по очереди. Буквально
так: папа заваривал себе чай в большом заварочном чайнике нужной ему
консистенции. Настаивал и сливал себе в бокал (пивную кружку по сути). Дальше
мы снова заливали заварку оставшуюся в чайнике и пили волне себе крепкий, хоть
и спитой, чай. Крепость там была такая, что «поженить» заварку можно было без
ущерба вкусу несколько раз. Даже гостям предлагался именно такой вариант чая.
Благо, они, вероятно, об этом не догадывались.
Но и на этом жизнь чайных листьев в нашем доме не
заканчивалась. Мама верила в их чудодейственную удобряющую силу. Поэтому, после
того, как заварку несколько раз «женили», её высыпали на специальное
металлическое блюдце и отправляли на батарею – сохнуть. Горки из подсохшей
заварки у меня до сих пор стоят перед глазами. Потом этот ценный груз
складировался в пакеты и доставлялся на огород, где чай, наконец-то, находил
успокоение в земле.
Но не вся заварка удостаивалась путешествия на природу.
Папа, в отличие от мамы, не шёл столь лёгким путём. Что за интерес – посыпать
грядку вываренными, потом сушёными чайными листьями!? Он создавал новое
удобрение – гумус. Для этого у нас на другой батарее стоял контейнер с землёй,
где жили обычные дождевые черви. (О папиной любви к тварям нашим меньшим –
шестилапым, восьмилапым и вовсе безлапым - я обязательно напишу отдельный пост).
Эти черви, как объяснял папа, были настоящей фабрикой по производству
органического удобрения - гумуса. Проще говоря, они лопали обычную землю, а на
выходе производили высококлассный чернозём, насыщенный и обогащённый чем там
только можно. Ну, а чтобы червякам было не так скучно жевать пустую землю, папа
приправлял её всё той же спитой заваркой. Честно говоря, не припомню, чтобы
драгоценный гумус пускали по назначению. Во всяком случае, в деревню мы его
точно не возили. Может, что перепадало разве что комнатным цветам. Хотя, в
случае папы, я думаю, важен был сам процесс, а вовсе не результат.
Конечно, наша семейная чайная история не отличается
гурманством. Мы не пили каких-то уникальных сортов чая. У нас не было особых
секретов, как заварить необыкновенный, с дополнительными привкусами, авторский
чай. Никто не колдовал над чайниками, чашками, температурой воды. И все же чай
занимал много места в нашей жизни, (а ещё много посуды и почти все батареи). Но
главное, мы пили вкусный чай, потому что с детства знали главный секрет его
приготовления, простой, как в том анекдоте: «евреи, не жалейте заварки».